Пенза в военные годы

В пятый класс я пошел не сразу. Маме дали путевку, и 1 сентября 1940 г. я встретил в Липовке. Но пропустил я немного и даже не отстал по английскому языку. Занимались мы теперь на втором этаже. А зимой на лыжах въехал в кучу кирпичей, сильно расшиб грудную клетку и заболел плевритом. Болел долго и сдавал не все экзамены.

Мама в это время очень беспокоилась за свой первый выпуск в школе, где она работала завучем. Мы с отцом помогали ей готовить выпускной вечер. Он прошел исключительно: была самодеятельность, были артисты филармонии. Были шампанское и проводы до утра. В городе, как и во всей стране, царило праздничное и торжественное настроение.
На 22 июня выпускникам назначили встречу в парке Белинского. Мы с отцом не стали будить маму, чтобы она отдохнула, и пошли в парк одни. Было около 10 часов. Все уже собрались. Нам сказали, что началась война. Мы столпились перед репродуктором. В 12 часов выступил Молотов. Все выпускники понимали, что они должны идти защищать Родину.
* * *
В каждой семье кто-нибудь уходил на войну. Одна наша знакомая приехала в отпуск из Ленинграда, и ее мобилизовали лаборанткой в госпиталь. Ее жених пришел в военкомат:
– Я пойду вместо нее.
– Твое место здесь, – ответили ему.
Он был землемером, а им дали бронь. Требования были строгие: работоспособность народного хозяйства нужно сохранить.
На нашей улице жили два выпускника из маминой  школы: Соколов и Коля Рус. Он был постарше многих, всегда заступался за малышей, стоял за справедливость. Если кому-то было плохо, помогал. И хорошо стрелял, был ворошиловским стрелком.
В Пензу уже приходили похоронки, в Ахунах появились раненые. Школы освобождали под госпитали. Немцы двигались к Смоленску.
Как-то я прихожу домой и вижу: Коля лежит у мамы на плече и рыдает. Его не взяли добровольцем на фронт. Оказывается, его отец в Первую мировую войну находился в плену в Австрии. Коля просил маму, чтобы она и директор школы пошли в горком партии и поручились за него. Мама сказала, чтобы он привел свою мать.
Вечером пришла тетя Катя, рыдая, она говорила, что своими руками отдает сына и просила маму пойти похлопотать. Мама и директор школы сходили в горком партии. И Колю по рекомендации райкома комсомола направили в артиллерийское училище на ускоренные курсы.
К соседям приехала дочь из Ленинграда, закончившая 5 курсов медицинского института. Она заявила, что должна идти на фронт. Мать, уходя из дома, привязывала ее к дереву в саду, чтобы не сбежала. Но дочь все-таки ушла на фронт и там погибла.
Из выпуска остался только Толя Соколов. Он был настолько близорук, что его не взяли на фронт, а направили для укрепления комсомольской организации в газету. Потом он многое сделал для пензенского телевидения.
Тогда все стремились на фронт. Мой отец с директором 8-й школы Румянцевым, они дружили, тоже попросились, но их не взяли, они были 1887 г. рождения. Отцу предложили работать в артели «Ответохрана», а Румянцева направили в гороно инспектором по военной подготовке школьников. На «Ответохране» лежала охрана магазинов, складов и тому подобное.
* * *
Уже в сентябре над Пензой начали летать немецкие самолеты-разведчики. Объявили, что нужно выкопать окопы от бомб. Отец тоже выкопал в саду яму глубиной метра полтора.
Самолеты встречали зенитные орудия. Детей загоняли в окопы. Осколки летели на крыши, везде. Нам надоедало сидеть, мы бегали по улице и собирали осколки, а потом хвастали, у кого крупнее.
Окна заклеивали черной бумагой. Вечером выходили дежурные и следили за затемнением. Если у кого-то пробивался свет, предупреждали.  
С первых дней войны промышленность перешла на усиленную работу. На заводе работали по 18 часов: придут, переночуют и опять на завод.
* * *
В Пензе стало много приезжих с Запада.
Беженцами их не называли, они были эвакуированными. Практически в каждом доме для них выделялись комнаты. Приходил старший и указывал, где кому жить.
К нам вселили семью полковника с Украины. Он уходил на фронт, оставалась жена с двумя детьми. А еще из Москвы приехала мамина сестра с дочерью. Ее муж ушел в ополчение.
Кроме того, к нам из Москвы приехала нянька маминой семьи Борзова Евдокия Васильевна. Она работала в Москве ретушером  на Диафильме. Человек она была ответственный, ей поручали ретушировать портреты членов правительства. А во время войны Диафильм выпускал противогазы и перчатки.
И у моей тетки за стеной – у нее трое сыновей, причем младший родился в августе – тоже поселились эвакуированные.
* * *
Все мы как-то повзрослели.
1 сентября в школе стало много новых учеников. 4-ю школу освободили под госпиталь. Когда кончилась мобилизация пензенской дивизии, 5-ю школу освободили, там мы и учились в 3 смены. Как только в каком-то классе заканчивались занятия, сразу начиналась другая смена, так что мы занимались в разных классах: сегодня в одном, завтра в другом. По вечерам свет часто выключали. На партах многие сидели по трое.
Разделения на местных и приезжих не было. Приходилось много помогать им по учебе. Но откровенных разговоров с приезжими не вели, чувствовалась все-таки настороженность.
* * *
Маминого брата перед войной арестовали, он работал в Москве в совнархозе. Тогда было дело Пятакова, и он проходил участником. Ему припаяли 5 лет и закатали во Владивосток в Ванинский порт.
И вот им сказали:
– Хотите искупить вину перед Родиной, три шага вперед.
Он был строитель, и его определили в стройбат.
Их везли под Москву, брат знал, какого числа эшелон будет проходить через Пензу, и сумел передать записку: другой поезд шел быстрее.
Мама записку получила и бегала провожать брата. Это случилось в октябре или в ноябре.
Брат сказал:
– Даже если я погибну, дочь уже будет дочерью погибшего, а не репрессированного.
Так и произошло.  Он погиб, прислав всего два письма.
* * *
Шли бои под Москвой. Урок начинался с пятиминутной информации. На карте чертили линию фронта. А флажки появились, когда наши начали наступать.
В доме висел репродуктор, довольно хороший, говорил четко. Передачи шли как обычно, но прерывались сводками с фронта. Тогда звучал голос Левитана, и все жадно слушали, чтобы не пропустить новости.
В декабре чувствовалась большая настороженность, что вот-вот сдадут Москву. Но большинство считали, что Москву сдавать не надо.
Все чего-то ждали. И вдруг в начале декабря объявили, что наши войска отбросили немцев за Можайск.
Вечером все собрались перед репродуктором. Сообщение повторили, и тетка моя плакала. Все радовались, и все знали, что возглавил оборону Москвы Жуков. Эта фамилия стала у всех на слуху.
* * *
Пенза изменилась. Темнота на улицах. В первый год войны не было налажено снабжение углем и дровами. Мы мерзли.
Зима оказалась тяжелой, хотя в моральном плане после победы под Москвой стало полегче.
Закрылась бисквитная фабрика. Туда из Подольска в начале 1942 г. директор Павлов привез завод по производству катюш. Завод освоился очень быстро: рабочие были подготовлены, были цеха.
Конечно, о Павлове знали тогда немногие, он был совершенно секретный человек. Я познакомился с ним, уже когда стал работать, и он много рассказывал об организации завода. Потом Павлова избрали председателем горисполкома.
* * *
В феврале 42-го у нас в семье случилось несчастье: отца разбил инсульт. Он перед этим выступал в горисполкоме, выступил очень удачно. Утром мама вошла к нему, а он ничего не говорит.
Это осложнило  положение в семье. На меня легли обязанности отца, что он делал по дому: уголь таскать, печку топить, за отцом ухаживать.
* * *
Экзамены за 6-й класс я сдал, хотя пропускал много.
В это время произошло разделение школ на мужскую и женскую, чтобы улучшить военную подготовку мальчиков. Нашу школу объединили с 1-й, и напротив музея была организована 10-я мужская школа, а 4-я школа стала женской.
Но там находился госпиталь, и девочки занимались в 7-й
школе.
Время, конечно, было жуткое. Раненые умирали. Мы видели, как везли их на телегах на кладбище, завернутых в простыни. Так и хоронили в братских могилах.
У каждой школы был свой подопечный госпиталь. Мы в них ходили и давали концерты. Я читал стихи. Нас встречали по-доброму. Всегда чем-нибудь угощали: то пирожками, то дадут кусочек сахара.


* * *
К лету Коля Рус закончил училище и пришел домой. Красивый, в фуражке, в гимнастерке, в петлицах два кубика. Он хвастал:
– Я один из немногих, кто получил лейтенанта.
В Доме офицеров, он находился во Дворце пионеров на ул. Кирова, проходили балы. И в эту ночь было слышно, как играл духовой оркестр: училище давало бал в честь своих выпускников.
Утром Коля Рус простился с матерью, со знакомыми, заходил и к нам, взял вещмешок и пошел на вокзал.
В 43-м Коля Рус погиб под Старой Руссой. Тетя Катя голосила на всю улицу.
* * *
Лето 42-го оказалось очень тяжелым.
Мы купили козу. Козу я отгонял на Западную Поляну, тут паслись коровье и козье стада. Ежедневно козе  нужно было накосить мешок травы. Я ходил по окрестным улицам, косил маленькой косой. Мне показали, как это делать, но в основном науку постигал опытом.
Косил на Западной, выбирал ягодники, чтобы трава была вкуснее. На это уходило часа три.
Вечером козу нужно было пригнать домой, на ночь запереть так, чтобы ее не утащили. Сарай я запирал изнутри. Несколько раз дверь ломали, но козу утащить не удалось.
Сарай я утеплил, сделал еще одну дверь, стены обил старыми шубными одеялами: овчина, сверху сукно, очень теплые. Ими раньше извозчики закрывали ноги пассажирам.
Отец тоже требовал заботы.
* * *
Перешли на натуральное хозяйство. Мне часто приходилось ездить на поездах в села и менять вещи на картошку. Тетка говорила:
– Поехали.
Я брал котомку с вещами, и мы ехали. Менял, привозил картошку. Ездил на пригородных поездах в Колышлей, Каменку. С теткой путешествовали и дальше. Потом тетка уехала в село Балакшино. Ей дали там избу, и она преподавала в школе. В селе выжить было легче. Каждый устраивался, как умел, и все силы уходили на выживание.
В магазинах аккуратно выдавался только хлеб. Мы с отцом считались иждивенцами, нам полагалось по 400 граммов хлеба, а матери – 500.
* * *
На мне лежала картошка: посадить, прополоть, окучить, выкопать, привезти. Еще были огород с помидорами и огурцами, сено. Сена обычно не хватало. Зимой с железными санками я шел в Ленинский лесхоз, там работал друг отца – лесничий. Он разрешал мне брать сено. В лесхозе еще сохранялись традиции: сено оставляли для животных и клали лизуны. Но в войну лизуны разбивали и продавали стаканами: соли не хватало.
Еще я варил мыло.
С довоенных времен осталась каустическая сода, а я прочитал в «Домашнем ремесленнике», как делать мыло. Купил испорченное сало и варил. Вонь стояла ужасная. Но мыло получалось, я даже продавал его на базаре. Там же я скупал шерсть, которую уже никто не брал. Дома хорошо мыл с мылом, высушивал, расчесывал самодельными щетками. Шерсть становилась кипенно-белой, в цене поднималась в 3-4 раза. Мама к этому не прикасалась.
Шерсть я вешал безменом, а безмен нашел на сеновале. Там валялось разное старье. Например, держатели лучины, книжки, косы. На сеновале я устроил себе кабинет, приглашал друзей. Но не всех.
И там я хранил большой немецкий кинжал.
* * *
В Пензу привозили танки и самолеты:  на ремонт и на переплавку. Мы лазили по этим эшелонам. Часовой увидит нас, а мы спрячемся в танке, люк захлопнем, он стучит прикладом:
– Все равно достану.
В танках находили немецкие каски. Там я и подобрал кинжал. Раз пробовали отвинтить пулемет, но не удалось. Выкручивали амперметры, это была очень ценная вещь.
Приносили снарядные гильзы и патроны. С патронами делали так: закрепляли патрон капсюлем вверх, на него острым концом ставили скобу. Потом залезали на чердак и бросали в скобу камни. Когда попадешь – выстрел на всю улицу, а пуля летит куда захочет.
Нам за это здорово влетало.
* * *
Наладил еще одно производство. Сосед мне давал асбест, и я делал керамические вставки для электроплиток, куда укладывали спираль. Мешал глину, песок с асбестом, шаблоном выдавливал желобки, сушил и обжигал в печке. И потом продавал на базаре. Такая штука стоила полбуханки хлеба. А ковер отдавали за четыре буханки.
И еще был промысел: делать специальные патроны. Тогда за свет платили не по счетчику, а по количеству лампочек и розеток. Так что иметь розетку было накладно. Нашли
выход – специальные патроны, в которые можно воткнуть вилку. Берешь цоколь от старой лампочки, сгибаешь из проволоки контакты, в деревяшке сверлишь отверстия, все это изолируешь. Паяешь – и патрон готов. Ничего опасного, но нужна высокая квалификация.
А мой приятель мотал трансформаторы. Провода покупал на базаре. Было много старых приемников, причем их полагалось сдавать. Но были совсем уж плохие, которые не работали. Вот из них и брали провода. А трансформаторы требовались потому, что напряжение было плохое, а подключишь к трансформатору – и лампочка горит нормально.
* * *
Осенью я пошел в 7-й класс, но ходил нерегулярно. А зимой бросил школу совсем. С отцом сидеть некому, мать уходила на работу. К тому же я совершал путешествия в села, ходил на базар, продавал мыло, шерсть.
Учителя были в курсе. Поскольку я был сыном учительницы, они отличали меня и не ругали.
К этому времени практически все мои одноклассники, кроме некоторых отличников, бросили учебу. Но потом наверстывали пропущенное. И я остался на второй год.
* * *
Первого сентября я опять пришел в седьмой класс. Это был выпускной класс. Учеба мне давалась легко, особенно я любил гуманитарные науки. Преподаватель по истории так и говорил:
– Расскажи что-нибудь, Евгений, порадуй меня.
Мне очень хорошо давалась математика. Я ее не очень любил, но она мне давалась. Я дружил с Володей Масловым, у него отец работал землемером, на фронте не служил, он нас подзуживал:
– Давайте я вам найду задачку, кто из нас решит первым?
Учительница Крайнова прихватит меня и тоже математикой мучит. Потом матери скажет:
– Ну, ничего… соображает.
* * *
Во время войны особенно уделяли внимание военной подготовке. Мы могли с закрытыми глазами разобрать и собрать затвор винтовки, изучали и автоматы.
Велись политзанятия.
Строевая подготовка проходила в парке Белинского, мы маршировали по аллеям. Были и тактические занятия. Вообще учителя любили проводить занятия в парке: по биологии, по географии. Учили нас отличать сон-траву от подснежников, собирать гербарии.
* * *
Литература у меня шла хорошо, но русский язык не давался. И как ни ругали меня, как ни старались, эту сложную науку грамотности я так и не постиг. Причем правила я знал хорошо, но когда писал, все их забывал: пропускал буквы, ставил запятые не там, где надо.
В нашем классе стоял гипсовый скелет, нам приказали его не трогать. Мы спросили нашего преподавателя по биологии: чей скелет – мужчины или женщины?
– Это наглядное пособие, это  гипс, но надо уже знать, что он – мужской.
Скелет мы не трогали, он был в сохранности. Но начали аккуратно вставлять в зубы папиросы – «Беломор», реже «Казбек» и в самых исключительных случаях – «Герцеговину Флор». Для скелета денег не жалели.
Иногда я пропускал уроки на своем сеновале. Там были старые журналы и книги: сочинения Есенина, Игоря Северянина. Как-то нашел журналы «Преображение», «Солнце России», «Столица и усадьба». Так что на сеновале я не скучал, можно даже сказать, что занимался самообразованием.
* * *
Седьмой класс я закончил. Экзамены прошли. Нас поздравили. Выдали документы. Зачитали, кто попадает в 8 класс. И я стал уже взрослый человек, мне 14 лет.
Многие из школы уходили в ПТУ, техникумы, особенно в железнодорожный, там давали бронь.  
* * *
В эту весну случилось большое половодье, залило Пески. А вообще река Пенза была неглубокой, быстрой, с большими пляжами. Но по ней шел сплав, под горой устраивали дровяной склад. Но много стволов проплывали мимо, их ловили. Я тоже таскал на горбу дрова, тяжелые, мокрые. Их нужно было быстро перепилить, расколоть, чтобы до зимы высохли.
Во время войны в Пензе на рынке в изобилии продавалась рыба.
Всю старицу на ночь перегораживали сетями, поэтому купаться разрешали только до темноты. За величиной ячеек следили специальные люди. Если кто нарушит – сети отбирали, а сеть мог поставить каждый. Особенно много их стояло у фабрики «Маяк революции», речку перегораживали буквально через каждые 20 метров.
У Казанского моста ловили рыбу на удочку – и сомят, и язей. А с моста взрослые забрасывали люльки. За них стали гонять уже после войны.
Случилось какое-то нашествие стерляди. Снимешь рубашку, загребешь, глядишь – две-три стерляди попались.
Ходили на Рогатку, там ловили удочкой и бреднем.
* * *
В восьмой класс мы пошли в 10-ю школу.  Находилась она напротив музея, бывшее епархиальное училище. Это уже была стационарная школа,  и мы учились в две смены. Преподавательский состав в основном подобрался из коллектива 1-й школы.
В восьмом классе нашим классным руководителем стал известный в Пензе математик Архангельский Николай Николаевич. О нем у меня светлая память. Он преподавал в 1-й школе, потом был мобилизован и направлен в прифронтовое артиллерийское училище преподавать математику. За это ему дали орден «Красной Звезды». А потом демобилизовали.
Литературу у нас преподавал Леонов Владимир Ионович. За литературу он меня хвалил, а по русскому языку беспощадно ставил двойки.
Историю и биологию вел Ручимский Борис Константинович. Он закончил Харьковский университет, во время империалистической войны ушел на фронт и имел Георгия с бантом. То есть ему этого Георгия присудили по ходатайству младших чинов. Мы это знали, хотя в то время царские награды не пропагандировались.
Химию преподавала Митрофанова. Она окончила Женевский университет, ученица Менделеева. На каком-то балу даже танцевала с Менделеевым.
И по другим предметам преподаватели были очень сильные.
* * *
15 марта 45-го умер отец. Накануне по радио передавали «Лунную сонату». Он внимательно слушал, просил не шуметь. Утром его не стало.
* * *
А потом война кончилась.
Стоял хороший ясный день.
Часов в 6 утра мой товарищ Шилин Толя пришел к нам, стучит и кричит:
– Всё! Капитуляция!
Мы уже ожидали конца войны и были очень рады.
От нас Толя побежал наверх, к Олегу Бутузову.
В этот день никто не работал. Было ликованье, гулянье. Салюта не было, но из ракетниц стреляли вовсю.

 
По теме
Суд назначил 38-летнему жителю Лопатинского района Пензенской области, который повторно попался за рулем в нетрезвом виде, 200 часов обязательных работ с лишением права управления транспортными средствами на два года.
Фото: https://penza-gorod.ru/ - Penza-Post.Ru Рабочая группа Ленинского района 27 марта 2024 года совершила обходы домов, расположенных по улицам Калинина, Гоголя, Лебедевской, Пески и Тельмана, с целью проведения с семьями «группы риска» профилактических работ.
Penza-Post.Ru
Акция «Защити себя от туберкулеза». - Пензенский район Волонтеры культуры с. Ленино провели акцию «Защити себя от туберкулеза». Основной целью акции является привлечение внимания к проблемам туберкулеза, информирование об опасности заражения туберкулезом,
Пензенский район
Неделя детской книги - Иссинский район В рамках «Международной недели детской книги» в библиотеках Иссинского района прошли разные мероприятия для учащихся начальных классов.
Иссинский район
В Пензе театральных деятелей отметили региональными и общественными наградами - ПензаСМИ Представители театрального сообщества отметили свой праздник. В Пензенском областном драматическом театре имени Луначарского состоялось торжественное мероприятие, посвященное профессиональному празднику служителей Мельпомены.
ПензаСМИ