«Доктор, он будет жить? Он нам денег должен!»

Книга «Доктор Лиза Глинка. Я всегда на стороне слабого».
Бездомные ждали ее каждую среду на Павелецком вокзале Москвы. Фото: из семейного архива
Лизе 3 года. Пока мама была на работе, она лечила кукол. Фото: из семейного архива
Глинка регулярно ездила в Донецк - в том числе возила медикаменты. Она просто не могла туда не ездить... Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН
Во время войны в Донбассе Елизавета Глинка вывезла на лечение больше полутысячи больных и раненых детей. Фото: Рамиль СИТДИКОВ/РИА Новости
Фото: www.penza.kp.ru
Публикуем отрывки из книги об основательнице фонда «Справедливая помощь» Елизавете Глинке Александра КУЧУК

На днях на полках магазинов появилась книга «Доктор Лиза Глинка. Я всегда на стороне слабого». В ней заметки из дневников Елизаветы Петровны и беседы с ней. С разрешения издательства АСТ («Редакция Елены Шубиной»), публикуем отрывки из этой очень доброй и трогательной книги.

«Доктор Лиза» - это ник, под которым Елизавета Глинка в 2005 году начала вести блог в Живом Журнале, чтобы рассказывать истории неизлечимых раковых больных, проживающих свои последние дни, часы, минуты в оcнованном ею хосписе в Киеве», - объясняет близкая подруга Елизаветы Глинки Ксения Соколова, после трагической гибели возглавившая фонд «Справедливая помощь». - Она верила в то, что абсолютно каждый человек, кем бы он ни был в жизни, имеет право уйти достойно - без боли, без унижений, не брошенный, не забытый. Ее истории подчас трудно читать без слез. Но вам захочется плакать не только от жалости, безысходности, беспомощности, - иногда вы будете до слез смеяться, потому что, несмотря на то, что Лизу окружала плотная завеса чужого горя, жизнь все-таки состоит не из одной только драмы, в ней есть место и комедии, и эту комичность Лиза всегда подмечала и мастерски умела передавать».

Книга «Доктор Лиза Глинка. Я всегда на стороне слабого».

Маленький Йося

Йося (Иосиф) Б. Благодаря этому мальчику я открыла детскую палату. Три полных года назад в ординаторскую пришла женщина и встала на колени.

«Нас выписали из госпиталя в Израиле летом. Мы думали, что все закончилось, но рак вернулся. Положите моего мальчика. Моего Йосю. Нам некуда больше идти».

Иосиф Б., десять лет. Рак яичка, четвертая - последняя - стадия, четвертая клиническая группа.

У меня не было места для него. Не было детской палаты вообще. Я до сих пор помню глаза и голос этой матери.

Как-то оправдывалась перед нею. Она стояла на коленях. Не плакала, а повторяла: «Возьмите моего Йосю».

«Я возьму его, как только освободится койка», - это последнее, что я ей сказала. Койка освободилась к утру. Но маленький Йося умер, и переводить было уже некого.

Мы освободили две палаты. Сделали просторную большую детскую, которой будет вот уже три года. Сделали за месяц. И приказы подписались сами собой, и мебель нашлась.

Вот только я все время вспоминаю Иосифа и его маму на коленях. И мне больно оттого, что я не смогла им помочь.

Сегодня я получила перевод из Израиля. «На детей хосписа». Это маленький Йося мне помогает. Мне так кажется.

Кармен

В Киеве летом посещала бомжа на предмет госпитализации. Называл себя Пилипенко, хотя фамилию менял три раза в неделю. Человек был пьющий, драчливый и очень вздорный. Требовал соблюдения «стабильности в мире» и два литра бормотухи в день, по его словам, «для поддержания нормального уровня жизни».

Была при нем подруга с кличкой Кармен. А может, и имя такое, не знаю. (Была же у меня больная из Львова, которую звали Травиата. По паспорту.)

Пили они вместе, и она ухаживала за ним как могла. Так вот, Кармен в один из дней попала с белой горячкой в психиатрическую больницу. Пилипенко остался совсем один.

На вопрос: а где ваша (вот тут я замялась, так как определить статус Кармен для меня было затруднительно)... сожительница? - Пилипенко гордо ответил: «Не сожительница, а женщина, разделившая со мной нелегкий земной путь...»

Бездомные ждали ее каждую среду на Павелецком вокзале Москвы.Фото: из семейного архива

Об уважении

Когда открывала в Киеве отделение, то средний медицинский персонал набирали из окрестных сел. Работа тяжелая, санитарки (я их гордо именую младшими медицинскими сестрами) в полном составе приезжают из деревни на работу.

Одна из них - ветеран по хосписным меркам - Оля Коломиец.

Я обучала их, как говорить с больными. У меня бзик - называть больных по имени-отчеству. И таблички на палатах - соответственно с полными именами пациентов.

Так вот, объясняю им: больных уважаем. Не говорим - дедушка, бабушка и поссать.

Через день.

- Иван Петрович, помочитесь сюда (Оля протягивает больному утку).

- Шо?

- Иван Петрович, пописать надо вот сюда.

- Шо?

- Диду, ссы, а то нас Петривна уволит на х...р.

Какой-нибудь укол

В киевский хоспис поступил мужчина - бывший заключенный. Без сознания. Огромный, покрыт татуировками.

К нему ежедневно приходят друзья. Стоят около кровати, молча смотрят в пол или оглядывают стены палаты. Здоровенными кулаками вытирают глаза, громко сморкаются. Тихо переговариваются между собой.

- Доктор, он будет жить?

- Вы знаете, его состояние крайне тяжелое. Вы ведь осведомлены о прогнозе от хирургов.

- Доктор, укол нельзя какой-нибудь? А? - Шесть пар глаз с надеждой смотрят на нас.

- Какой укол?

- Ну, чтобы глаза открыл.

- Мне очень жаль, но....

- Блин. Вот жизнь.

- Вы были близкими друзьями?

- Да. Он нам денег должен.

Лизе 3 года. Пока мама была на работе, она лечила кукол.Фото: из семейного архива

ЕЩЕ ОТРЫВОК

«Нас только по туфле опознают»

Из интервью Елизаветы Глинки Ксении Соколовой.

- Как получилось, что ты и твой фонд стали заниматься донецкими детьми?

- ...Еще в марте, в самом начале конфликта, до военных действий, я отправилась в Донецк с представителями Комитета солдатских матерей... Моя цель была попасть в больницы, узнать, достаточно ли они оснащены, чтобы оказывать первую помощь раненым. Спросить местных врачей, нужна ли помощь и какая.

Оказалось, что с лекарствами, перевязочным материалом и т. д. у них полный швах. Например, в областной больнице мне сказали, что у них нет противогангренозных сывороток, причем их нет уже двадцать лет.

Санитарки мне кричали: «У нас шприцев нет, понимаете? Больные покупают себе все, даже одноразовые пеленки и контейнеры для анализов! Вот до чего довели!» Я записала все их нужды, и мы вернулись в Москву. А буквально через несколько недель был захвачен донецкий аэропорт...

Из Донецка мне стали поступать списки раненых и больных детей, которые по договоренности отправлялись с родителями в Москву, на лечение, потом обратно домой. Работал алгоритм: я еду за детьми, привожу, их лечат в наших больницах. Тех, кого уже вылечили, я отвожу обратно, когда еду за следующей партией...

- Но эти дети являются гражданами Украины.

- Да, это так. Поэтому сирот я передаю украинцам - харьковской стороне. Всех сирот без исключения. В Москву я вывожу детей только в сопровождении одного или обоих (это редкость) родителей...

В Краматорске есть аэропорт, вокруг которого тогда шли ожесточенные бои. Там была страшная ситуация. Дом ребенка рядом с этим аэропортом. И дети с тяжелейшими диагнозами просто глохли от взрывов... В общем, я пошла на трехсторонние переговоры и сказала: я сама стану посредником, который вывезет с территории ДНР и передаст украинским официальным лицам детей. Мне сказали: ты сошла с ума, в Славянске идут чудовищные бои. Но по-другому детей вывезти было невозможно. Я сказала военным и тем и другим: я сумею договориться, все сделаю, вы только не стреляйте. В результате мы передали тридцать три ребенка-инвалида первой группы из детского дома Краматорска в четыре Дома ребенка в Харькове.

Детей я перевозила партиями, в течение двух суток.

- На чем ты вывозила детей?

- На машине «Скорой помощи». По пять - восемь детей за ходку. Я не взяла ни врача, ни помощника, был только шофер. Я понимала, чем мы рискуем. Дай бог здоровья шоферу, который сказал: я пошел на это только потому, что у меня самого дети. С этим шофером - его звали Толик - мы разговаривали только на пути обратно. Когда ехали с детьми, молчали.

Глинка регулярно ездила в Донецк - в том числе возила медикаменты. Она просто не могла туда не ездить...Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

Когда я из окна нашей «Скорой» увидела первые трупы, стала звонить и тем и другим. Я объясняла, что мы так не договаривались, мне обещали не стрелять. Я была такая наивная дурочка!..

«Чебурашка» против страха

- Как получилось, что вы сбились с пути?

- Мы возвращались обратно с последней ходки в первый день. Уже без детей. Было темно. Мы заблудились, заехали в лес. Вдруг я увидела сигнальные ракеты. Я говорю Толику: «Нас ждут. Газуй!» Толик газанул, и тут раздались выстрелы. Я кричу: «Ложись!» И мы легли друг на друга на переднем сиденье. Лежим, кругом темно, холод страшный. Вроде тихо, я даже к двери потянулась... Но тут они шмальнули так, что я ногой вышибла эту дверь! В машине зажегся свет. Я кричу: «Толик, вылезай!» Он спрашивает: «Зачем?!» Я говорю: «Потому что это гранатометы!» - я уже тогда по звуку научилась различать. «Толик, - говорю, - я хочу, чтобы нас с тобой хотя бы по моей туфле опознали, потому что если мы останемся в этом реанимобиле, от нас даже следов не найдут, по ДНК будут идентифицировать». И Толик наконец открыл дверь... Наверное, этим мы спасли себе жизни. Стрельба прекратилась, нас увидели, вышли военные, допросили, потом показали, куда ехать.

Толик уперся: «Завтра не поеду». Я говорю: «Толик, у нас еще шесть детей осталось»... И тут мы слышим дикий крик военных: «Стойте!» Толик тормозит. И тут перед нами стали скручивать растяжку. Военные забыли ее с дороги убрать перед нашей машиной...

- Как реагировали военные на блокпостах, которые вас досматривали, когда видели детей в машине?

- Некоторые досматривали грубо, другие относились к нам хорошо. Помню, одна девочка Надя очень хотела в туалет. Мне ее рекомендовали при передаче как тяжело умственно отсталую. Тогда, чтобы ее отвлечь, я говорю: «А давайте песни петь?» Почему-то я в первую ходку не сообразила, что пение детей отвлекает, а они потом прекрасно пели «Чебурашку», «Голубой вагон»... Нас остановили ополченцы на очередном блокпосту. Я говорю одному из них: «Извините, я не могу выйти из машины, вокруг дороги у вас все заминировано. Можно, девочка пописает?» Боец ошарашенно спросил: «Куда?!» Я говорю: «В коврик, я сама вылью, помою. Понимаете, она не писает в памперс». Надо было видеть его взгляд! А Надя моя надрывается: «Хочу писать, мама!» У них такой Дом ребенка, где всех женщин зовут мамами. А она самая дисциплинированная - в памперс ни-ни. Я сказала военному: «Отвернитесь». И Надя пописала в резиновый коврик... Ополченцу тому было лет пятьдесят. Он сказал: «Вы одевайте девочку, а коврик дайте мне, я вылью». А когда коврик возвращал, говорит: «Не уезжайте». Мы с Толиком напряглись. А он принес апельсинов, шоколадок - короче, всего, чего нельзя этим детям. Но он отдал все, что у них с товарищами было. Сказал: раздай, может, они покушают...

Ладошки, прижатые к стеклу

- Есть момент, о котором я никогда не говорила и который меня абсолютно поразил. Война разделяла семьи. В семье не всегда один ребенок. У меня были семьи, где еще трое или пятеро детей, которые оставались у бабушки, пока мать ехала с ребенком в Москву в моем вагоне на лечение. Меня потрясло то, как они прощались. Когда дети, которых я увожу с одним из родителей, садились в автобус, они не плакали. У меня дети плакали и даже орали только в моменты, когда видели оружие.

Прощаясь с родными, дети прикладывали ладошки к стеклам. А их отцы, бабушки, которые провожали, прижимали свои большие ладони к маленьким детским - только через стекло, с другой стороны. Они стояли, окружив грязный автобус, с прижатыми к стеклам руками, словно держали, не отпускали его. Эти люди знали, что, возможно, последний раз видят своих детей. И плакали - а я должна была не плакать одна. Автобус потом так и ехал - весь в следах ладоней на запыленных стеклах, словно в каких-то метках. Скажу честно, я многое видела в жизни и на этой войне, в том числе раненых детей, но страшнее этих «ладошек» не было ничего...

СПРАВКА «КП»

Елизавета Петровна ГЛИНКА родилась 20 февраля 1962 года в Москве в семье военного инженера Петра Константиновича и врача Галины Ивановны Поскребышевых. Окончила 2-й Московский медицинский институт по специальности «врач-реаниматолог». Вышла замуж за американца русского происхождения Глеба Глинку и переехала в США, где изучала паллиативную медицину. В 2007 году, вернувшись в Москву, чтобы ухаживать за матерью, перенесшей инсульт, начала заниматься благотворительностью.

Елизавета Глинка погибла 25 декабря 2016 года в авиакатастрофе Ту-154 под Сочи, доктор везла медикаменты в Сирию. У нее остались трое сыновей.

P.S. За последние три года жизни Елизавета Глинка вывезла более 500 тяжелобольных и раненых детей Донбасса из-под бомбежки на лечение в Москву.

Все средства от продажи книги будут переданы в фонд, который сейчас называется «Справедливая помощь Доктора Лизы».

 
По теме
Подозреваемый в его организации мужчина ранее привлекался к ответственности за хранение запрещенных веществ.
Благодарность от пациента - ГБУЗ ПОССМП Благодарность от пациента ❤ Благодарность сотрудникам бригады №291 🚑 Подстанции №4-2 (Никольск) Пензенской областной станции скорой медицинской помощи:
ГБУЗ ПОССМП
День воссоединения Крыма с Россией - Камешкирский район   18 марта в День воссоединения Крыма с Россией в образовательных организациях Камешкирского района прошли мероприятия, приуроченные  к 10-летию воссоединения Крыма с Россией.
Камешкирский район